— С крыльями, — закончила я, вытирая ладонь о штанину и резко выпуская книгу.
— Чего? — переспросил покачнувшийся Всемил.
— В жабу с крыльями. Чтобы тебя даже сородичи презирали.
Князь вздрогнул. Я приблизилась к нему почти вплотную, пристально вглядываясь вглубь голубых очей. Бедняга не рискнул отвести взор, но часто и судорожно задышал.
Шаг, улыбка, шаг. Склоненная набок голова. И… бросок! Я дернулась к князю, и тот отшатнулся, спотыкаясь на ровном месте.
— Страшно? — с материнской заботой узнала я. — Так вот, или ты объясняешься, или учишься летать крошечными обломанными крылышками. И поверь, целыми они тебе не достанутся.
Я забрала книгу из дрожащих рук и торопливо пошла, стараясь не замечать улыбающегося Лиса, семенящего в двух локтях сбоку.
— Я не собираюсь ничего с вами делать, — помедлив, выдавил князь.
— Ещё бы ты что-то попытался сотворить с жуткой чернокнижницей. Нет, куда ты собираешься нас деть?
— Вы полностью свободны.
— Ведьма и сбежавший воришка-варрен? — Я с трудом удержалась от желания огреть бестолкового мужика по пустой головушке. — Свободны. До первой виселицы. Правильно?
Я обернулась к «подельнику». Тот радостно кивнул, не вмешиваясь в разговор. Какая приятная сердцу покорность. А не обзавестись ли мне верным мальчишкой, согласным пойти ради меня куда угодно?
Нет, так начинали все известные Рустии рабовладельцы.
Дорога свильнула вправо. Вдалеке показались размытые очертания небольшой деревеньки, первой за много часов путешествия.
— Рада! — со слезами позвал Всемил. — Ладно-ладно… Признаю свою вину. Ты многое для меня сделала, и глупо обижаться на то, кем ты являешься. Так?
— Не-а, не верится что-то.
— Как?
Не ожидал, родненький? Терпи теперь, отвыкай от всепоглощающей любви.
— Просто. — Быстрое пожатие плечами. — Докажи, что не врешь.
— Как? — тупо повторил Всемил.
Я облизнулась, после чего князя передернуло.
— На колени.
Рядом раздался смешок — Лис оценил поступок.
— Чтоб князь падал ниц? — скривился Всемил. — Ни-ко-гда.
— Какая несговорчивая жаба.
Буквально спустя мгновение он чуть ли не целовал носы моих ботинок, чем донельзя потешил разгоревшееся ведьмовское самолюбие.
— Вставай, — смилостивилась я, — и объясняйся.
— Да не стану я ничего с вами делать, — Всемил печально разглядывал образовавшуюся на коленке дыру. Знатное усердие в выполнении приказов.
— Ты — нет, а общественность?
— Заверяю: вас защитят от любого посягательства на свободу и жизнь. — Рука шутливо легла на грудь как при клятве верности.
Я благосклонно кивнула и позабыла про князя.
Селение оказалось совсем близко, словно не только мы подходили к нему, но и оно делало широкие шажки навстречу путникам. Ровной линией протянулись ряды огородов с жутковатыми пугалами посреди них — селяне горазды на таких чудовищ, что любое бесовское отродье взвоет. На одном из деревьев покачивалась неровно прибитая табличка. «До сталицы ищо долеко. Пока ж заходьте в дом пастояллый, он рядешком» — гласила она, и это не вызывало сомнений в крестьянском происхождении сиих косых слов. Автор не был лишен творческих наклонностей, потому как внизу он выжег не только кособокую стрелочку, но и некое подобие домика и идущих к нему человечков.
Я умилилась и предложила спутникам погостить в столь чудесном постоялом дворе, куда спешат нарисованные людишки. Лис, правда, высказал опасение, что они оттуда убегают. В любом случае, выбора у нас не было, а раз в этом селении я пока не натворила бед, значит… стоило натворить.
К сожалению, беды случались и без моего вмешательства. На входе в деревеньку нас поджидали симпатичные, знакомые дружинники с выставленными мечами и решимостью на недовольных лицах.
— Ведьма, сдавайся, — громогласно заявил главарь, оскаливаясь во все неполные тридцать зубов.
— Вам огонька подбросить? — задорно спросила я, но заметила, как вокруг нас сжимается плотный круг из стражи, и сникла.
Стражников прибавилось, их стало много больше, чем мы увидели сначала. Глаза их блестели в предвкушении расправы.
Крайне необходимый нож покоился в сумке. Можно, конечно, вгрызться зубами в кожу, но решение это довольно… сумасбродное. Да и говорят, что верить стоит в лучшее. Может, они не смерти хотят, а, например, накормить да постельку предоставить?
— Князь, — дружинник поманил Всемила, — отойдите от разбойников. Нам поведали о вашем похищении. Теперь вы свободны, они не причинят вам вреда.
— Да? — удивленно отозвался мужчина.
— Что?! — зарычала я.
Князь призадумался и, как ни в чем не бывало, перебежал в стан врага. Очередное предательство я вытерпела исключительно из-за хорошей силы воли и отсутствия камней, которыми могла закидать трусливого Всемила.
Острие меча надавило на поясницу.
— А вы идете с нами, — ласково приказал стоящий позади дружинник.
— Учти, князь, если это ловушка, и тебя прирежут за углом, то я предупреждала, — напоследок буркнула я.
Меч надавил чуть сильнее, и пришлось подчиниться вооруженным мужчинам, направляясь туда, куда они посоветовали. Точнее, посоветовали-то они отправиться прямиком в преисподнюю, но я выбрала близкий маршрут — ворота.
Настежь распахнутые двери заброшенного сарая на отшибе словно приветствовали нас с Лисом. Стража впихнула пленников внутрь и прочно закрыла засовы, пообещав вернуться для «краткой беседы». Все предметы, включая книгу, отобрали, посему я чувствовала себя совершенно голой. В сарае не было ничего, кроме слоя пыли высотой с палец, пауков, бесполезного хлама и запаха затхлости.
— Каков подлец, — я рассерженно пнула груду тряпья. — Убежал при первой же возможности. А он не подумал, откуда дружине знать о нем, если они гнались за нами по наставлению моей матушки? Получается, им нужен он? А раз нужен, то для чего? Правильно, убьют — свободно княжеское место. Безмозглый самовлюбленный болван! Нет, и это нас назвали разбойниками! Нас!
— Не кричи. — Лис простукивал стены в надежде сломать самую трухлявую. — Ушел и ушел. Меньше проблем.
— Но гад ведь, гад! Нет, мы — разбойники? Я ему жизнь спасла!
— Угу, — отвлекшись от неразборчивого бубнежа, согласился варрен.
— И тебе спасла!
— Угу.
— И никакой благодарности.
Я снова ударила по тряпкам. Увы, в этот раз нога столкнулась с чем-то твердым — впоследствии оказалось, что этим чем-то был полностью проржавевший топор. Хрустнуло в большом пальце. Я взвыла и обхватила ступню. Лиа изогнул бровь, но на помощь не поспешил, зато, получив паузу между выкриками, устало уточнил:
— Слава, мне тоже на колени рухнуть? — Он ощупал топор, ударил им по стене и с неудовольствием откинул. — Бесполезен, если только с близкого расстояния да ровнехонько в макушку.
Я глотала злые слезы и не перечила. Куда-то испарилась любая мстительность.
— Забудь об извинениях. Какая разница, если нас сожгут или посадят на кол.
— Для тебя, Слав, есть более изощренный способ: оставление наедине с собой. Поверь, через пару дней схороним мертвеца, почившего самым невероятным образом.
Слова Лиса оскорбили до глубины души.
— Я не настолько невезучая!
— Да? — не поверил он. — Не льсти себе, ты — неисправимая неудачница. Слушай, я за несколько недель с тобой пережил больше, чем за все годы. Одних побегов, наверное, выдалось не меньше десятка.
«Всего-то три», — мысленно подсчитала я.
Размышления прервал порывистый ветер, который влетел внутрь через покачнувшиеся от напора ставни. Окошки издевательски манили свободой, да только влезть в них я смогла бы по плечи.
— Признавайся, всегда в жизни выпадали несчастливые карты?
Дайте подумать. Вначале безоблачное детство, затем чуть ли не добровольное изгнание, одинокая ведьма, надежда на сладкое будущее… А после понеслось. Не знаю, в какой момент неприятности достигли пика: то ли, когда я уселась верхом на хромую кобылку, то ли когда добралась до городка на отшибе страны, то ли позже. Или на мне изначально стоял крест полнейшего поражения. Возможно, меня сглазили?
Да нет, я невезучая по жизни, зачем отрицать очевидное?
Заскрипел замок, где вовсю ворочался большой ржавый ключ. В малюсенькую комнатку, безостановочно толкаясь, ворвалась едва ли не вся схватившая нас стража — такое ощущение, что поодиночке они не ходят. Все вооружились наточенными клинками. А у троих, кроме выставленного перед собой оружия, висели бусы из чесночных долек.
За кого они меня принимают? Чесноком отгоняют злых духов. А я бы и рада отогнаться, но кто позволит?
— Ведьма, не двигайся, — обратился главный дружинник, почесав козлиную бородку.